Три веселых буквы
Кто о чем, а я снова о парусящих Парусах и о нашем бабьем счастье.
Перед годовым штилем всего один день остался, и надежды на изобильную 3.10, по-моему, нет. Я, конечно, не скажу за всю Одессу, но до чего мы, женщины, все меряем критерием своего, этого самого бабьего счастья. Нам нужно, чтобы яйца были в корзинках, все накормлены, напоены, закопронены, окна закрыты, пауки выметены и вообще, полная чаша. Если на комод салфеточку постелить, вот тогда просто фаталити.
Это я к тому, что если Флинта ни к кому не пристроят в десятой серии, то что-то внутри нас останется неудовлетворенным... И наплевать на политику, логику происходящего, временные рамки, то, что всем там вообще не до чего, сплошной стресс, людные комнаты и важные разговоры... Такой мужик пропадает, и нет у него своего мужика, и не к чьему крепкому плечу привалиться, вечером никто не согреет, только и остается, что вести разговор про тьму с Сильвером, у которого не пятьдесят оттенков темного, конечно, но два так точно есть - душа потихоньку пробует мракобесие, а, с другой стороны, бередит сердце и прочие органы ни разу не светленькая Мади.
Хотя, в самом Флинте, судя по всему, все-таки дремлет с вязанием та же самая знакомая тетушка. Это видно по программному разговору с Вейном в доме Миранды, по тому, как он хочет защитить и вернуть себе "дом", хотя теперь для него это абстрактное понятие. По тому, что когда-то, в прошлой жизни до Чарльзтауна, он, похоже, всерьез думал снять с себя капитанский камзол и укрыться там, где весло станет лопатой. Теперь этот "дом" выродился, мутировал, но то, что именно этот символ по-прежнему болтается на стяге у Флинта, говорит о многом...
Дом Миранды в одной серии выглядел совершенно живым и объемным, когда они там все вместе укрылись, а в другой превратился в пресную декорацию, без единого признака обитавших там раньше людей. Разобрали, растащили, разграбили? Все эти посудинки, и уютные чашечки, и прелести, и портрет четы Гамильтонов...
И какой однако рискованный шаг, дважды укрываться в самом очевидном месте, за которым и в лучшее-то время следили люди пастора Ламбрика ... Камин растопил - всем соседям заметно...
Перед годовым штилем всего один день остался, и надежды на изобильную 3.10, по-моему, нет. Я, конечно, не скажу за всю Одессу, но до чего мы, женщины, все меряем критерием своего, этого самого бабьего счастья. Нам нужно, чтобы яйца были в корзинках, все накормлены, напоены, закопронены, окна закрыты, пауки выметены и вообще, полная чаша. Если на комод салфеточку постелить, вот тогда просто фаталити.
Это я к тому, что если Флинта ни к кому не пристроят в десятой серии, то что-то внутри нас останется неудовлетворенным... И наплевать на политику, логику происходящего, временные рамки, то, что всем там вообще не до чего, сплошной стресс, людные комнаты и важные разговоры... Такой мужик пропадает, и нет у него своего мужика, и не к чьему крепкому плечу привалиться, вечером никто не согреет, только и остается, что вести разговор про тьму с Сильвером, у которого не пятьдесят оттенков темного, конечно, но два так точно есть - душа потихоньку пробует мракобесие, а, с другой стороны, бередит сердце и прочие органы ни разу не светленькая Мади.
Хотя, в самом Флинте, судя по всему, все-таки дремлет с вязанием та же самая знакомая тетушка. Это видно по программному разговору с Вейном в доме Миранды, по тому, как он хочет защитить и вернуть себе "дом", хотя теперь для него это абстрактное понятие. По тому, что когда-то, в прошлой жизни до Чарльзтауна, он, похоже, всерьез думал снять с себя капитанский камзол и укрыться там, где весло станет лопатой. Теперь этот "дом" выродился, мутировал, но то, что именно этот символ по-прежнему болтается на стяге у Флинта, говорит о многом...
Дом Миранды в одной серии выглядел совершенно живым и объемным, когда они там все вместе укрылись, а в другой превратился в пресную декорацию, без единого признака обитавших там раньше людей. Разобрали, растащили, разграбили? Все эти посудинки, и уютные чашечки, и прелести, и портрет четы Гамильтонов...
И какой однако рискованный шаг, дважды укрываться в самом очевидном месте, за которым и в лучшее-то время следили люди пастора Ламбрика ... Камин растопил - всем соседям заметно...